Половина человека

– Шесть?
– Нет, мало.
– Девять?
– Всё ещё нет.
– Три? – С надеждой выдавил Алексей. Не трудно догадаться, что его любовь с логикой, к сожалению, никогда не была взаимной.
– Может перестанешь гадать? У тебя же всё равно ничего не выйдет, – ответил Фирс, спутник Алексея, выражая искреннюю незаинтересованность.

Так продолжалось уже больше месяца. С тех пор, как эти двое ступили на порог фургона и начали путешествие, не было ни одной остановки. Провизии было предостаточно, чтобы прожить так ещё как минимум полгода, однако за всё время им не встретилось ни единой живой души, так что развлечениями, которые остались, оказались сон и странные игры, придуманные фантазией невольных попутчиков.

https://unsplash.com/photos/26f8ZvTWV4E

Начало пути получилось спонтанным. Никто из них толком не помнил, с чего всё началось и куда они держали путь: любые воспоминания об этом заполонил густой туман, превращая всё в один невыносимо длинный сон. Время от времени они останавливались посмотреть на местные виды, но фургон даже не требовал управления: всё происходило автоматически.

Самым ужасным спутником в такой поездке становится изоляция. Именно она рождает скуку, вынуждая творить совершенно бесполезные, а порой и вовсе вредные вещи. Два невольных сожителя быстро справились с неприязнью друг к другу и научились делить обитель, в каком-то смысле смогли найти общий язык, однако банальная скука и однообразие душили их. Усугублял ситуацию и тот факт, что в фургоне совершенно не было ни единой книжки или хотя бы забавной безделушки.

Так, Фирс думал начать писать. Он даже нарвал коры деревьев во время одной из остановок, да выстрогал себе небольшой колышек для письма. Впрочем, затея быстро выгорела: ему было совершено не о чем писать. В конечном итоге длительная изоляция порождала и затяжную тоску и скудоумие, каким-то удивительным образом сочетающееся с потоком безумных идей.

– Ну и что? – наконец продолжил разговор Алексей. Он был высоким и крупным мужчиной. Его нельзя было назвать мускулистым, однако один его вид вызывал ассоциации лишь с суровыми скалами, из-за чего за ним закрепилось самое очевидное прозвище – "Ромашка". Голос его, под стать внешности, был таким глубоким и мощным, что порой казалось, будто стены содрогаются от его речи. – По крайней мере я держу голову в порядке!

– Лучше деградировать в одиночестве, чем заниматься непонятно чем, и то безуспешно, – пробурчал Фирс. В отличие от собрата по дороге, он был среднего роста, что в сравнении с Ромашкой делало его низким, и щуплым. Кости на его руках порой были отчётливо видны, так что пока Алексей своей фигурой напоминал медведя, Фирс был скорее похож на скелет или молодую берёзку. Лёжа на кровати он мял в руках свой колышек для письма и бесцельно глядел на стенку над собой.

– Всяко лучше, чем черкать по корешку! – пробасил Алексей в ответ. Не трудно догадаться, что незаурядным умом или большим словарным запасом он похвастаться не мог.

Ведомый скукой, он начал ходить по фургону. Пейзаж в единственном небольшом окне неторопливо плыл назад, плавно открывая взору всё новые и новые ракурсы. Единственной же точкой обзора в фургоне помимо этого окошка была лишь передняя часть, в которой находились руль и управляющие рычаги.

Управляющий отсек был отделён перегородкой и был больше похож на одну панель управления самолётом, нежели на традиционные руль и педали, присущие люьому автомобилю. Впрочем, и в этих излишествах не было ни малейшего смысла: фургон ехал и останавливался сам. а его обители же не имели никакого контроля за своим пристанищем.

Любознательности Алексея и знаний Фирса было бы достаточно, чтобы найти датчики на фургоне и попробовать отключить их, взяв тем самым управление в свои руки, но тугодумие одного, вместе с ленью второго, стопорили весь процесс на корню. Двое оставались добровольными пленниками большого белого фургона, везущего их в неизвестном направлении. С первого взгляда могло показаться удивительным, что эти двое вообще зашли в неизвестный фургон, не зная о направлении путешествия и хватит ли им ресурсов до конца путешествия. Причина же оказалась более прозаичной, чем можно было ожидать: их не заставлял, ведомы они были лишь желанием сбежать – Алексею надоела повседневность, Фирс же хотел оторваться от замкнутого круга обязанностей. Время в путешествии помогло им прийти в себя, словно холодный душ, и взглянуть на повседневность и свою старую жизнь иначе, однако пути назад уже не было, так что оставалось лишь привыкать к новой компании и новой жизни.

Алексей, одолеваемый скукой, начал ходить кругами по и без того небольшому пространству фургона. Фирс, задумчиво разглядывавший колышек у себя в руках, начал суетиться, не вставая с места, но, наконец, не выдержал:

– Может хватит мельтешить? Это раздражает.
– Ну и чаво? Тебя всё раздражает! – Алексей всеми силами пытался изобразить обиду, но был слишком простодушен, чтобы это выглядело достаточно искренне, особенно если считал собеседника своим другом.
– Да что же ты будешь делать... – Фирс старался вести себя сдержанно, хоть его спутник и был неизменной причиной его раздражения. Его злили глупость (или, как он сам любил говорить, "несоответствие уровня ума") и наивность Алексея, но он никогда не был конфликтным человеком, да и, к тому же, выражать агрессию на единственного своего сожителя, который при этом может смять тебя в одну небольшую кучу, ему явно не хотелось. – Что ты хочешь? Здесь нечем больше заняться, я не хочу играть с тобой в угадывание чисел или ещё как-либо бесполезно убивать время. Оставь меня в покое и иди сядь уже спокойно.
– Ты же сам ко мне начал приставать! Я же тебя не трогаю, уже ходить нельзя чтоли?
– Ты меня этим отвлекаешь!
– Ты же ничего не делаешь, от чего отвлекаю?
– Да ты... – Фирс, больше не в силах сдержаться, подскочил на койке и, рыкнув, подскочил, – Да ты же ничего не понимаешь, тупорылый мужлан! Как ты можешь понять, как важно держать разум в тонусе?! Только и знаешь, что жрать как конь, отжиматься, да бродить туда-сюда! Ты вообще понимаешь, что еда у нас не бесконечная, а ехать нам ещё чёрт знает сколько!
– Да успокойся ты, чего ты... – Лёшка стыдливо опустил глаза, застыдившись, что обидел своего, как он думает, лучшего друга, и потянул было руку, чтобы осадить Фирса, да дружески похлопать по плечу, как фургон резко остановился, из-за чего рука скользнула к шее и резким движением отправила худощавого умника обратно на койку.
– Какого... – Фирс был в замешательстве настолько сильном, что даже не мог осознать, что его смутило больше, – Почему остановились? Алексий, посмотри, что там случилось, – добавил он приказным тоном.

Здоровяк, секунды назад приложивший Фирса одним лёгким движением, тут же послушно поскакал к панели управления, где также находились и крупные лобовые окна. Силач скрылся за перегородкой, затих на несколько минут, после чего стремительно вылетел обратно и побежал к выходу. Фирс, ещё минуту дожидавшийся ответа, тяжело вздохнул и последовал за ним.

Фургон остановился в лесу, недалеко от реки. Маршрут проходил через лес, поэтому за ним был след из обломанных веток и помятой травы, однако это был первый раз, когда путники увидели подобную картину: остановки всегда случались вечером, непосредственно на берегу реки, а единственный след, который они видели к тому моменту, тянулся по берегу. Причина ранней остановки, впрочем, была довольно очевидной: перед фургоном на траве лежал человек .

Это был болезненного вида юноша, лет двадцати на вид. Он был одет просто и неброско, но вся его одежда была испачкана в грязи и разукрашена зелёными пятнами от травы. Судя по тому, в какой позе он лежал и как лежала трава рядом, юноша лежал уже довольно давно и рухнул от усталости. Его лицо было покрыто лёгкой естественной щетиной, а сальные волосы, впитавшие утреннюю росу, липли к лицу и лезли в глаза. Фирс и Алёша озадаченно посмотрели на первое новое лицо с начала их поездки, переглянулись, после чего молча взяли его за ноги и руки и потащили внутрь фургона. Как только препятствие на пути пропало, а дверь захлопнулась, фургон неторопливо продолжил движение.

* * *

Через час юноша уже пришёл в себя. У него еле хватало сил говорить, так что Алексей с радостью принялся его кормить и отпаивать водой. Для него появление нового спутника было прекрасным событием, а самого юношу он воспринимал как нового лучшего друга, так что естественным образом пытался всеми силами привести его в чувство. Сам же парниша успел рассказать немного: его звали Марк, он приехал из города, но потерялся в лесу, и в итоге так и не смог найти дорогу. Он не мог сказать, сколько уже блуждал, потому как от слабости потерял счёт времени, но как минимум три недели он уже успел провести в глуши.

Фирс держал дистанцию. Хоть он и не очень любил здоровяка, его задевало, что всё внимание теперь ушло кому-то другому. Впрочем, он считал себя главным в их отряде, поэтому старался держаться как хороший капитан. Его беспокоило и кое-что ещё: Алексей не жалел еды и питья для нового друга, в чём Фирс видел большую угрозу для себя. Дождавшись, когда парень заснёт, Фирс отвёл здоровяка за перегородку и решил серьёзно поговорить:

– Лёша, как много еды ты ему дал?
– Ну не знаю. Порций пять или шесть из пайка...
– СКОЛЬКО? – Фирс неожиданно для себя перешёл на крик. Он заметил, что еды было потрачено много, но даже не подозревал, что настолько много.
– Он же совсем исхудал, надо же ему помочь! – виновато потупил взгляд Алёша.
– Помочь? Помочь?! Да кто он вообще такой? Какое тебе до него дело?! – Фирс уже не пытался скрывать своего раздражения и начал колотить рукой по панели каждый раз, когда вскрикивал.
– Да как же это... – Алёша недоумённо развёл руками, – Не по-человечески же будет, не помочь-то... Как же...
– НЕ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ?! – Фирс перешёл на визг. Его не так сильно волновали ресурсы, как неуважение к нему и, как ему казалось, его мнению. Стоило лишь подумать про угрозу своему авторитету, он принялся его отстаивать, даже не задумываясь о том, была ли она на самом деле. – ДА ЧТО ТЫ ВООБЩЕ ЗНАЕШЬ? ТЫ... ДА ТЫ ЖЕ ТУПОЙ МУЖЛАН! Человек должен быть разумным, а ты даже человеком не имеешь права называться! ЗДЕСЬ Я ЧЕЛОВЕК И ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ КАК Я СКАЖУ!

Фургон снова остановился. Алёша, будучи большим, но добросердечным, не понимал, чем он так обидел Фирса и лишь беспомощно и тихо расплакался, да расстроенно побрёл к выходу. Фирс молча наблюдал за ним, тяжело вздыхая, а после пулей побежал за ним.

Марк уже успел проснуться от такого шума и межденными шагами, придерживаясь за стену, также шёл к выходу. Подойдя ближе, он тихо выдавил, виновато уставившись в пол:

– Простите меня... Не хочу быть обузой... – хоть он и старался это скрывать, каждое слово давалось ему с трудом: усталость давала о себе знать. – Лучше я уйду... Спасиб....
– Отдохни-то, куда уж тебе... – выдавил Алёша. Он всё ещё был в слезах, но в его голосе не было никакой обиды или злобы. Он легко похлопал Марка по плечу и молча побрёл на выход.
– Куда ты собрался?! – снова начал скандалить Фирс. Его пугала даже сама мысль, что без здоровяка ему придётся самому таскать воду во время перевалов. К тому же, он слишком привык к нему. Самопровозглашённый капитан побежал остановить Алёшу.

Фирс оступился и полетел прямо к двери. Фургон, будто живой, отворил дверь ему навстречу. Дождавшись, когда Фирс упадёт, фургон затворил дверь и включил мотор. В отличие от прошлых остановок, в этот раз дом на колёсах не был неторопливым, но напротив, набирал скорость и принялся стремительно покидать старую точку перевала.

Обескураженный Фирс так и остался лежать на траве, с недоумением разглядывая удаляющийся фургон. Алексей же расстроенно рухнул у входа и снова расплакался.